Размещаем собственные творческие изыски лаконичных форм: стихи, рассказы, хайку, эссе и другое подобное. Стараемся вкладывать Ценное, а не просто графоманить в надежде на случайную похвалу.
Procul este, profani. (лат. = Прочь, непосвященные)
Поэт по лире вдохновенной Рукой рассеянной бряцал. Он пел - а хладный и надменный Кругом народ непосвященный Ему бессмысленно внимал.
И толковала чернь тупая: "Зачем так звучно он поет? Напрасно ухо поражая, К какой он цели нас ведет? О чем бренчит? чему нас учит? Зачем сердца волнует, мучит, Как своенравный чародей? Как ветер, песнь его свободна, Зато как ветер и бесплодна: Какая польза нам от ней?"
Поэт.
Молчи, бессмысленный народ, Поденщик, раб нужды, забот! Несносен мне твой ропот дерзкий, Ты червь земли, не сын небес; Тебе бы пользы все - на вес Кумир ты ценишь Бельведерский. Ты пользы, пользы в нем не зришь. Но мрамор сей ведь бог!.. так что же? Печной горшок тебе дороже: Ты пищу в нем себе варишь.
Чернь.
Нет, если ты небес избранник, Свой дар, божественный посланник, Во благо нам употребляй: Сердца собратьев исправляй. Мы малодушны, мы коварны, Бесстыдны, злы, неблагодарны; Мы сердцем хладные скопцы, Клеветники, рабы, глупцы; Гнездятся клубом в нас пороки. Ты можешь, ближнего любя, Давать нам смелые уроки, А мы послушаем тебя.
Поэт.
Подите прочь - какое дело Поэту мирному до вас! В разврате каменейте смело, Не оживит вас лиры глас! Душе противны вы, как гробы. Для вашей глупости и злобы Имели вы до сей поры Бичи, темницы, топоры; - Довольно с вас, рабов безумных! Во градах ваших с улиц шумных Сметают сор, - полезный труд! - Но, позабыв свое служенье, Алтарь и жертвоприношенье, Жрецы ль у вас метлу берут? Не для житейского волненья, Не для корысти, не для битв, Мы рождены для вдохновенья, Для звуков сладких и молитв.
Эта светлая ночь, эта тихая ночь, Эти улицы, узкие, длинные! Я спешу, я бегу, убегаю я прочь, Прохожу тротуары пустынные. Я не в силах восторга мечты превозмочь, Повторяю напевы старинные, И спешу, и бегу, - а прозрачная ночь Стелет тени, манящие, длинные.
Мы с тобой разошлись навсегда, навсегда! Что за мысль, несказанная, странная! Без тебя и наступят и минут года, Вереница неясно туманная. Не сойдёмся мы вновь никогда, никогда, О любимая, вечно желанная! Мы расстались с тобой навсегда, навсегда... Навсегда? Что за мысль несказанная!
Сколько сладости есть в тайной муке мечты. Этой мукой я сердце баюкаю, В этой муке нашёл я родник красоты, Упиваюсь изысканной мукою. "Никогда мы не будем вдвоём, - я и ты..." И на грани пред вечной разлукою Я восторгов ищу в тайной муке мечты, Я восторгами сердце баюкаю.
Коль ты постиг, мой друг, в чьей воле этот свет, К чему терзания, в которых смысла нет? Вершил бы ты дела, тогда б и нес ответ... Живешь единожды. Будь весел! - мой совет.
465
Опять про Первый День? Опять про Вечный Свет? Науку я ценю, но это пустоцвет. Вернемся к радости. Вину замены нет. И коль вопрос глубок, дает вино ответ.
Палаток мудрости нашивший без числа, В горнило мук упав, сгорел Хайям дотла. Пресеклась жизни нить, и пепел за бесценок Надежда, старая торговка, продала.
Да, ты действительно везуч, без похвальбы. Но, хоть удачно сшит халат твоей судьбы, Понежиться в шатре не очень-то надейся, Четыре колышка которого - слабы.
А как-будто совершенно разные рубаи! :-/ Если нумерация рубаи соответствует.
Мне нравятся рубаи в переводе Игоря Голубева (он уже умер, а у него был когда-то полноценный сайт со всеми его переводами), потому что он - педант в переводе (ссылка на интервью с ним), стараясь перевести точно, а не красиво. У Омара Хайяма каждое слово на вес золота, и было бы досадно в погоне за красотой стиха потерять это богатство. Жаль, что у меня нет оригиналов или хотя бы подстрочников рубаи; жаль, что я не знаю фарси. :'( Тогда можно было бы читать рубаи Хайяма в подлиннике! :)
О скрупулёзности И. Голубева как переводчика можно прочитать и в его статье об О.Х. (ссылка).
Мы - мудрость древняя, мы вскормлены вселенной, И сами стали мы ее закваской пенной. Мы - остов Бытия и крепь его частиц. Вселенная - лишь тень, мы - дух ее нетленный.
1187
Все мирозданье - плоть; душа вселенной - мы; Связуем суть ее и лик явленный - мы. Познать их только нам доступно; это значит, Миров обоих центр - один, нетленный - мы.
1188
Быть целью Бытия и мирозданья - нам, Всевидящим умом, лучом познанья - нам. Пойми же, человек, что круг вселенной - перстень, Где суждено сверкнуть алмазной гранью - нам!
Как дивно вылепил мой облик бренный — Ты, И сердце подарил, и дух нетленный — Ты. Тобою создан был венец вселенной — я!.. Но создан был — Тобой!.. Отец вселенной — Ты.
***
Говорит мне душа — влюблена в его лик, Звук речей его в самое сердце проник. Перлы тайн наполняют мне душу и сердце, Но сказать не могу — пригвожден мой язык!
Я люблю человеческий голос. Одинокий человеческий голос, Измученный любовью И вознесенный над гибельной землею. Голос должен высвободиться Из гармонии мира И хора природы Ради своей одинокой ноты.
Плачут очи мои из-за цепи разлук, Плачет сердце мое от сомнений и мук. Плачу жалобно я и пишу эти строки, Плачет даже калам, выпадая из рук…
***
Зелень, розы, вино мне судьбою даны, Нет, однако, тебя в этом блеске весны! Без тебя мне ни в чем не найти утешенья, Там, где ты, — мне другие дары не нужны!
Я – пылинка в солнечном луче И целое солнце. К пыли я говорю, замри; Солнцу – двигайся вечно. Я – утренний туман И вечерний бриз. Я – ветер в кронах рощи И волны у края утёса. Я – мачта, кормило, киль и кормчий И риф, о который разбился корабль. Я – дерево и попугай в его ветвях; Молчание, мысль и голос; Вздох музыки через флейту; Искры кремня и блеск метала; Две свечи и шальной мотылёк, Что среди них танцует; Роза и соловей, Изнемогающий в благоухании. Я – ось мирозданья и кольца галактик; Пытливый ум, стремящийся к небу И в бездну летящий. Я – всё сущее и ничто. Ты, кто знает Джелаледдина, Ты, единственный, скажи, кто я? Я - это Ты.
Я прошел немало тропинок и немало дорог измерил. По каким морям я не плавал, на какой не ступал я берег!
Везде на земле я видел караваны тоски и смятенья, высокомерные в скорби, опьяненные черной тенью.
Видел я осторожных педантов; они смотрят, молчат и верят, что отмечены мудростью, ибо - не пьют в придорожных тавернах.
Эти злые людишки землю, проходя, заражают скверной.
И везде на земле я видел людей, проходящих с песней; если им везет - веселятся, засевая надел свой тесный.
Они вас не спросят: - Где мы? Они бредут наудачу, они по любым дорогам трясутся на старых клячах.
По праздникам не суетятся, не спеша за дела берутся. Есть вино - они пьют с охотой, нет вина - водой обойдутся.
Эти люди - добрые люди - свой путь в трудах и невзгодах проходят с надеждой, покуда не лягут на вечный отдых.
***
Я слышу напевы старых-старых песен, поют их дети, играя вместе и вместе изливая своих сердец мечтанья, как изливают воду каменные фонтаны: всегда на тех же нотах со смехом и слезами, но смех тот невесел, а слезы льются сами без горечи и боли, - и с ними льются чинно любовные печали легенд старинных.
В детском рассказе о печали страстной история туманна, но горе ясно; и так же ясно вода ведет сказанье о старой любви, которой удел - молчанье. На площади старой в тени играя, пели дети хором...
Струя крутая каменного фонтана лилась не смолкая.
Дети пели хором наивную сказку о чем-то, что проходит и не придя погаснет: история туманна, но горе ясно.
И этому рассказу фонтан спокойно вторил: историю отбросив, рассказывал о горе.
